- Ты говоришь ужасные вещи, Гелиан. И ужасней этих вещей только то, что ты сам в них веришь!

- Больные дети – вот что ужасно. Благодаря моим предкам в наших родах больные дети не рождались в течение последних пятидесяти лет!

- Меня ты тоже за родословную выбрал? – спросила Терра. – Подошла я тебе по всем признакам или были сомнения?

- Сомнений не было, - ответил Гелиан. – Генетически мы абсолютно разные и рода наши доселе никогда не пересекались. Это – хороший союз. Отличный, я бы сказал.

Терра почувствовала, как ее тошнит, как воротит от всего, что Гелиан говорит.

- И что же… Из трех схожих родословных ты выбрал одну, вполне сносную…

- Не могу уловить ход мыслей твоих.

- Ты все делал с умыслом, - произнесла она. – Все и всегда… Знаешь, то хладнокровие, с которым ты раскрываешь мне тайны прошлого моей семьи, с которым объясняешь мне, почему женился на мне и какие на то были причины, вызывает у меня отвращение. Все твои основания и доводы логичны, но среди них нет ни капли эмоций. Ты вообще умеешь чувствовать, Гелиан Птахов? Ты знаешь, что это такое: «испытывать эмоции»?

- Безусловно, я испытываю эмоции, Терра. Но не проявляю их в той мере, в которой ты, очевидно, ждешь.

Терра почувствовала во рту горький привкус желчи. Если бы у нее в желудке было хоть что-то, ее бы уже вырвало. Терра сглотнула желчь и встала с кровати. Она подошла к Гелиану и, наклонившись вперед, заглянула ему в глаза:

- Я смотрю на человека, уму и интеллекту которого нет равных, - прошептала она, - но, в то же время, этот человек обделен всем, что касается проявления эмоций и чувств.

Гелиан нахмурился:

- Терра, ты оскорбляешь меня?

- Думаешь? – приподняла брови Терра.

- Да. То, что ты говоришь похоже на оскорбление.

Терра вытянула вперед указательный палец и ткнула им Гелиана в лоб:

- Я воздаю хвалу тому, что заперто здесь, - прошептала Терра. – А тому, что здесь, - Терра опустила руку и указала пальцем на грудь Гелиана, - мне сказать нечего, ибо там ничего нет.

Выражение лица Гелиана из недоуменного превратилась в разъяренное:

- Я говорю тебе правду, которой больше никто не скажет! – зашипел он. - Предпочитаешь жить во лжи и обитать в своем вымышленном светлом мире, где есть только больные люди, которым ты, славная добрая Терра, сможешь помочь? Очнись! Мир вокруг тебя – другой. Неприятно слышать о «Евгенике»? О разумном выборе? О грехах твоих предков? Мне очень жаль, но это и есть правда, с которой тебе придется жить. Привыкай, Терра. Другого пути у тебя нет.

Терра поняла, что ей нечего на это ответить. Гелиан говорил о вещах, которые вполне могли произойти. Он рассказал ей о событиях, которые Стеллары никогда не упоминали в беседах между собой. Терра всегда гордилась своими предками. Терра впитала в себя гордость за свой род с молоком матери. Во что она верила? В каком мире жила? Дочь погрязшей в грехах семьи… Паршивая овца в роду жестоких пастухов…

Терра развернулась и молча направилась к кровати. Воспоминания о днях, когда никому не было дела до того, чем она занята, стали возникать перед глазами, словно вспышки молний в ночном небе. Блик - лица девчонок – ее ровесниц – которые с ужасом в глазах ждут, что Терра попросится с ними поиграть. Вспышка – жалость в глазах матери, когда Шанталь с подружками собирается идти купаться, но Терру с собой брать не хочет, потому что она «больная на голову». Яркое ночное небо – недовольство отца поведением Терры, которая собирается в дом Прокофьи вместо того, чтобы встретить праздник начала весны со всей семьей. Темнота – Терра ревет в своей комнате, потому что отец запретил ей держать в доме книги. Снова блик – смех сестер, когда Терра пыталась рассказать отцу о новом рецепте смеси для лечения лихорадки, а тот ответил, что лучше бы Терра придумала смесь для лечения дури в своей голове. Вспышка, яркое ночное небо и темнота. Вся жизнь, как череда одних и тех же повторяющихся картинок. Молнии бьют в землю, освещая небо и тут же гаснут, будто не было их никогда. Терра остается одна, в темноте, в глухоте, в немоте окружающего мира.

- Терра, - позвал ее Гелиан.

- Мне нечего тебе ответить, - она присела на кровать и взбила подушку.

- Я был предельно откровенен с тобой. Не станешь же ты злиться на меня за то, что я открыл тебе правду?

- Горькую правду… - прошептала Терра. - Странно все, Гелиан: понятно с одной стороны, а с другой – непонятно вовсе. Ты притащил в свой дом последнюю из рода Стелларов, обязав своих людей кланяться мне - представителю ненавистного им рода. Что может быть хуже этого? Пожалуй, хуже этого только одно: я – не самый выдающийся член своей некогда большой и знатной семьи.

- Перестань нести чушь!

- Да не чушь это, Гелиан, - с прискорбием отметила Терра. – Женись ты на Шанталь, все равно бы смог убедить меня помочь тебе в борьбе с недугом, ведь ты как никто другой знал, что я не разделяю убеждений знахарок о том, кому должны быть переданы знания об их ремесле. Но ты женился на мне, потому что…

Терра подняла голову и вновь взглянула на Гелиана:

- Потому что пожалел бедную овцу, обреченную на одиночество в своей большой и знатной семье пастухов.

Гелиан встал со стула, подошел к Терре и присел перед ней на корточки, заглядывая в глаза:

- Я никогда не испытывал жалости к тебе. Наоборот, твой незаурядный ум, твоя тяга к познанию всегда восхищали меня. Мне было интересно проводить с тобой время. С тобой я мог поговорить, о чем угодно, и не страшился быть непонятым.

- Значит, вот чего ты боялся… - прошептала Терра и протянула руку, прикоснувшись пальцами к его щеке. – Ты боялся, что она не поймет тебя…

Гелиан повернул голову и уткнулся носом в ладонь Терры.

- Кто меня не поймет, Терра? – спросил он, закрывая глаза.

- Уже не важно, - тихо ответила она и отняла руку от его лица.

Гелиан медленно открыл глаза и, взглянув на Терру еще раз, поднялся в полный рост.

- Я не понимаю, Терра, чего ты хочешь от меня...

- Ничего, - прошептала она. – Я ничего от тебя не хочу…

Терра забралась под одеяло и повернулась к нему спиной.

- Спокойной ночи, Гелиан Птахов.

- Спокойной ночи, Терра Стеллар, - ответил он в тишине.

***

Без пятнадцати минут полдень Терра стояла посреди палаты, поправляя рукава черного траурного платья. Согласно традициям ее народа, черные наряды она будет носить еще несколько дней, а затем, в течение месяца, станет повязывать черную ленту на запястье.

- Как я выгляжу? – обратилась Терра к Авроре.

- Хорошо, госпожа.

- Правду говори, врать не стоит.

Аврора отвела взгляд и улыбнулась:

- Черный вам не к лицу, госпожа. Но, таковы традиции ваших предков.

- А у вас как траур соблюдают? – поинтересовалась Терра.

- Ленту черную на руке носим с неделю, на том и трауру конец.

- А День Поминания у вас есть?

- Есть, - вздохнула Аврора. - По весне будет.

Терра заметила, как Аврора перестала улыбаться. Взгляд ее словно потускнел и затем она вовсе отвернулась от Терры.

- Тебе ведь тоже есть, кого поминать, Аврора… – вздохнула Терра, присаживаясь на стул.

- В нашем поселении, госпожа, каждому есть кого поминать.

- Ты говоришь о тех, кто так и не добрался до плодородных земель вместе с остальными?

- О них тоже, госпожа.

- Мне очень жаль, Аврора…

- Не стоит жалеть о том, госпожа, к чему вы не причастны.

- Спасибо за слово доброе, Аврора, - улыбнулась Терра. - Как только господин Гелиан за мной явится, ты можешь идти. Придешь в Главный дом часам к восьми: не думаю, что ужин начнется раньше. И надень что-нибудь приличнее… - Терра неопределенно махнула рукой, - …этого костюма.

- Госпожа, этот костюм – самый приличный наряд, который у меня есть.

- Ну, тогда платье надень какое-нибудь. Пусть оно и простым будет, но все же лучше, чем этот… …костюм.

- Госпожа, вы считаете мой костюм бесстыжим? – откровенно спросила Аврора.