Ладони под нижним платьем. Пальцы ласкают кожу ягодиц. Губы ласкают кожу на ее шее. Мир завертелся вокруг. Бормотуха вожделения отравила мозг. Не важно, что дальше. Не ему с этим бороться. Природа давно победила в этой борьбе. Терра вцепилась руками за книжные полки. Не найти ей там спасения. Больше никто ее не спасет. Его рука на лифе платья. Она стянула его вниз. Губы на груди. Губы на соске. Книги с грохотом посыпались вниз.

- Господин! Госпожа! С вами все в порядке?

Гелиан замер.

- Господин! Госпожа! – голос Егора за дверью звучал словно громкий писк.

Убить бы его сейчас… Обезглавить… Разорвать на куски…

- Я же сказал тебе свалить отсюда! – гаркнул Гелиан.

- Го… Господин… Такой грохот!

- Проваливай, Егор!!!

Момент упущен. Терра прижала руки к обнаженной груди и потянула лиф платья вверх. Она отвернулась, старательно избегая его взгляда. Он все понял. Он спокойно убрал руку у нее из-под юбок и позволил Терре опуститься на пол. Она тут же юркнула в сторону, поправляя платье. Подошла к трости, что лежала на полу. Пригладила волосы. Подняла трость и побрела к двери.

- Я… - она что-то пыталась выдавить из себя, но кроме «я», ничего не получалось.

- Только не говори, что тебе жаль! – пренебрежение в голосе он скрывать не собирался.

Терра искоса на него взглянула и тут же отвернулась. У Гелиана затряслись руки.

- Ты – моя жена, - захрипел он, словно убеждая себя самого в этом. – Я имею право…

- Конечно, - произнесла она. – Имеешь право…

И вновь эта невинность. Она будто бы опять безгрешна и лишь на нем одном лежит вина за то, что ей рано или поздно придется исполнить свой долг...

В повисшей тишине Терра открыла дверь и вышла. И вот, он опять один. Это не так уж и плохо в конце концов. Одиночество его не тяготит, не заставляет испытывать вину, не позволяет копаться в себе, выискивая очередные недостатки человеческой природы, столь непредсказуемые с некоторых пор.

Гелиан прижал ладони к вискам и закрыл глаза. Как жаль, что у нее больше нет того порошка… Выпей она его и приди к нему в постель добровольно, он бы наверняка не испытывал к себе того отвращения, которое пожирало его теперь. Будь ей все равно, он бы перестал трястись над ней и сделал бы то же самое, что делают другие мужчины вокруг: взял то, что дают.

***

Аврора собирала вещи, когда в дверь ее комнаты постучали.

- Эй, милая! Это Париж!

Аврора отворила дверь и вышла в темный подвальный коридор.

- Ну, что скажешь?

- Он не приходил туда, этот мужик. Его вообще из добровольцев никто не знает. Хоть я и описала его с головы до пят, но такого никто не встречал.

- Вот дерьмо! – зашипела Аврора, отворачиваясь.

- Аврора… Тут слухи по поселку пошли…

- Нашла, чем удивить!

- Ну, тогда поздравляю тебя, милая! – радостно пропела Париж и полезла к Авроре обниматься.

- Погодь… Подожди… С чем это ты меня поздравляешь? – не поняла Аврора.

- Так это… - стушевалась Париж. – Ты ж завтра замуж выходишь… Церемонию на двенадцать в доме Божьем назначили. И столы там же накрывать будут… Повезло же тебе, дурочка! – завизжала Париж и снова бросилась обнимать Аврору. – Такого мужика отхватила! Думаешь, я не слышала, как он вчера тут орал? Девочки сегодня только о том и судачат, что из-за тебя Радомир чуть Антонину не прибил. Скажи, - перешла на шепот Париж, - а как он в постели-то? Хорошо приласкал тебя, девку неопытную?

- Ты в своем уме? – зашипела Аврора.

- Да, ладно тебе! – махнула рукой Париж. – Если не чурался сюда за тобой прийти, если женится на тебе после всего, значит, понравилась ему ягодка твоя спелая!

Лицо Авроры перекосило:

- Что, прости?

- Ну, ягодка твоя…

- Что?

- Дура ты, Аврора! «Ягодка спелая» - это когда мужик тебя смакует, как ягоду спелую!

По спине Авроры волна дрожи прокатилась. Она ничего не ответила Париж и быстро ретировалась в комнату, заперев массивную дверь на засов. Ноги больше Аврору не держали. Она сползла на пол и уткнулась лбом в колени.

Он с ума сошел… Когда все поймут, что на свадьбу она не пришла – его засмеют… Его смешают с грязью и скажут, что даже Аврора-дура побоялась за него замуж выходить… Рано или поздно, его перестанут на роды звать. И без того молва по селу идет, что он может и животы женщинам порезать… Если люд его сторониться начнет, к нему в больницу лечиться тоже перестанут ходить…

Молва… Кому, как ни Авроре знать, что такое злая людская молва? Неужели ему все это невдомек? Аврора посмотрела на собранную сумку и снаряжение для похода в пустошь. Что может быть дороже жизни? За что не жаль жизнь свою отдать? За придурка, который на ней жениться собрался? Или за мужчину, который не чурался в блудный дом за ней пойти, который «ягодку ее спелую» попробовал и после того, как она бросила его, еще ждет, что она вернется?

Аврора запрокинула голову и издала жалобный вопль.

В дверь за спиной заколотили:

- Аврора, это я, Антонина!

- Проваливай, Тоня!

- Если ты не откроешь, я сейчас же к нему пойду и скажу, где ты прячешься!

Аврора поднялась с пола и открыла дверь.

- Если собралась бежать к нему и докладывать, учти: пять минут и ноги моей здесь не будет!!!

- Опомнись, Аврора! Он уже был здесь! Искал тебя по всем комнатам! Завтра весь поселок на уши встанет, если ты на свадьбу собственную не придешь! Его же засмеют! Кто к нему лечиться пойдет после такого? Ты понимаешь, что сгубишь мужика?

- А ты понимаешь, что если я выйду за него – сгину сама?

- Аврора… - застонала Тоня, лбом к двери прижимаясь. – Тебе не кажется, что ты палку перегибаешь? Ну, кто станет замахиваться на тебя, если за спиной твоей один из Птаховых стоять будет?

- Савелий Птахов сделает это и бровью не поведет!

- А если ты Радомиру правду обо всем расскажешь?

- О чем, Тоня, мне ему рассказывать? О горстке людишек, слепо верящих, что они вправе решать за других, кому жить, а кому умереть?

- Но, я же тебе верю! – вторила Антонина.

- Ты одна из тех, кого приговорили, - напомнила Аврора и отвернулась от побледневшего лица Тони.

- Я сама была виновата… Мне предложили выбрать, и я выбрала жизнь.

- Какую жизнь, Тоня, ты выбрала? Эту?

- Да, эту. И не тебе меня судить, девочка.

- Он не поверит… - прошептала Аврора. – А если поверит, ничего не сможет изменить. И это рано или поздно его погубит.

- А ты попробуй, для начала, все ему рассказать.

- Проще сказать, чем сделать, - хмыкнула Аврора. – Я пыталась открыть глаза господину Гелиану, но он сказал, что у меня крыша едет.

- Как думаешь, будет ли господин Гелиан и дальше молчать, если на кон они поставят жизнь его молодой жены?

У Авроры воздух на вдохе перехватило.

- В роду Стелларов больных никогда не было… - промямлила под нос Аврора. – Союз господина Гелиана и госпожи Терры принесет здоровые плоды…

- Аврора, для тебя не секрет, какие слухи о господине Гелиане по поселку ходили. Никто не верил, что он женится когда-нибудь… Но, господином Гелианом все дорожили, потому и помалкивали. Теперь он женат, да еще и на девице из рода Стелларов. Так что, кто знает, что Савелию и всем остальным на ум придет, когда госпожа Терра понесет? Если понесет, конечно же… - тихо добавила Тоня.

- А что им на ум придет, когда понесу я? – прошептала Аврора и приложила ладонь к губам.

- Решать тебе, Аврора, - ответила Тоня. – Вот держи, - Антонина протянула Авроре бумагу, исписанную чернилами.

- Что это? – не поняла Аврора.

- Это Радомир тебе написал. И еще просил передать, на случай, если я тебя увижу, что он все равно будет ждать тебя в двенадцать у дома Божьего.

Аврора забрала листок и заперла дверь на засов. Зачем он написал это? Знает же, что она читать с трудом может!

Аврора присела на диван и развернула лист бумаги.

«Аврора», - это первое слово она прочла без особых проблем. А остальные… Аврора начала заикаться, произнося слоги и пытаясь слить их в слова. А потом повторяя слова, чтобы понять их смысл и осознать, в конце концов, что пути назад у нее все равно не будет. Ее ждет стена. Определенно, стена ждет ее…